Письмо первоеЕго светлости герцогу Анри-Гийому Эпине, члену регентского совета его величества Карла Оллара.
Дорогой Дед!
Пишу эти строки находясь на пути в Эпине. Сим извещаю тебя что ты входишь в новый регентский совет и Ее Величество Катарина Оллар ждет тебя в самое ближайшее время. Возможно, это не совсем тот исход которого ты ожидал, но я не мог позволить себе поступить иначе. Но сначала все по порядку. И очень издалека.
Восемь лет назад, покинув герцога Придда и западную армию я поступил на службу в гарнизон Олларии чтобы быть поближе к сестре. Не знаю каким образом я не досмотрел за ней и почему все получилось так скверно, но сестра связалась с каким-то негодяем и понеслось… Как я не замечал это в течении года или двух – уму не постижимо. Сестра умерла в попытке избавится от нежелательного ребенка, Мишель избил меня месяц спустя когда встретил в столице, и мы принялись искать пропавшее кольцо. Но покается хочу не об этом.
Еще лет пять назад, ты отправил меня подписывать некоторый документ, где все мы: Эпине, Окделл, Ариго, Придд и Борн подписывали смертный приговор герцогу Алве и признавали Олларов узурпаторами трона. Признаюсь тебе как на духу, я ехал его подписывать с тяжелым сердцем. К тому времени мы сильно сдружились в Фердинандом и вся эта история воняла как навозная яма. Мы с Ги тогда сильно напились и сжав зубы подписали паскудную бумажку. А несколько месяцев спустя доложили обо всем Фердинанду, не называя фамилий.
Так сложился наш ТАЙНЫЙ ЗАГОВОР. Это было безумием и я был уверен что ты пристрелишь меня как только узнаешь. Во всяком случае виконтом Эр-Лиарди мне точно не быть, как и будущим герцогом Эпине. Но сложившаяся клика во главе с Сильвестром недвусмысленно вела политику на ослабление Фердинада, а он был моим королем и человеком которому я присягал. Меня мутило от попыток Сильвестра не допускать его до управления, от его протекции герцогу Алве, который ничем не выделялся среди прочих кроме разве что виртуозного владения шпагой и баснословным богатством. Фердинанд рассказал нам о своем приказе убить Карлиона, который Алва выполнил в северной армии и меня замутило еще больше. Герцога Алву я ненавидел больше Сильвестра. Но убийц бы к нему подсылать не стал. И когда Лионель пришел ко мне с обвинениями в участии происшествия на винной улице, я взбесился. Я видел в этом еще одну манипуляцию проведенную Сильвестром или Алвой чтобы разобщить преданных Фердинанду людей и никогда не простил Ли предательства и слепоты. Возможно, это было слишком сурово.
Потом была нелепая ссора с его величеством, мое бегство в южную Армию – а ничем иным я не могу это назвать – поездка в Агарис на встречу с малолетним мерзавцем Альдо. Признаюсь тебе, дед, я был в обиде на Фердинанда и думал приглядеться внимательно к юному Ракану. И мы с кузеном Ги пригляделись. Стало еще паскуднее. Маленький гаденыш был согласен на что угодно только бы усесться на трон – ввод иностранных войск, займы у кого угодно, дружба с навозниками с планами их дальнейшего устранения, убийство королевских наследников… Ги ерничал и глумился и я понимал что он в ярости и непонятно что мешает ему угробить заразу прямо на месте.
Мы вернулись и скоро оказалось что нужно ехать в столицу. Но прежде, как ты помнишь была моя помолвка с Леоной Салина. Она понравилась тебе, ты делал ей комплименты, но к сожалению ты не знал что сердце мое занято женщиной, быть с которой я хотел больше всего на свете. Ее зовут Габриэлла Борн и сейчас она моя жена. Я везу ее в Эпине чтобы представить тебе и надеюсь ты воспримешь это известие без свойственной тебе суровости.
По приезду в столицу события начали развиваться с небывалой скоростью. Однажды вечером, когда я играл в кости с друзьями в зал вошел отец, внезапно прибывший из Северной армии. Он мирно смотрел за нашим неумолимым проигрышем Звезде Олларии, когда подошедший герцог Алва арестовал его за …убийство первого маршала Рудольфа Ноймаринена. Это было нелепо, непостижимо, но тем не менее оказалось правдой. Я присутствовал на трибунале и после говорил с отцом – ему дали одну ночь чтобы проститься с семьей – он сделал это чтобы герцог Ноймаринен не мог помешать задуманному нами предприятию. Так ли он был прав я до сих пор не могу себе ответить. Это было чудовищно, но я понимал его мотивацию. Но почему-то больше никто. Возможно, кузен Ги, который первый на трибунале потребовал расстрела. Именно за этим отец и явился в столицу.
Именно тогда я решил признаться отцу что не люблю Леону и хочу женится на другой. Помолвку разорвали при видимом облегчении маркиза Салины, который теперь не был обязан отдавать дочь сыну государственного преступника. Наутро была казнь и мой разговор с Людвигом Ноймаром которому я в очередной раз пытался объяснить мотивы отца. Не вполне уверен что он их понял, уж во всяком случае не принял. Я и сам до сих пор не могу их принять.
Уже тогда мы начинали потихоньку стягивать войска. Нас было невозможно мало, не было средств, посол Гаунау предлагал несколько отрядов. Я прекрасно помнил, что одним из основных условий Фердинанда был категорический приказ не использовать в ходе переворота иностранные войска, но соблазн преследовал нас почти постоянно. Слава Создателю, мы отказались от них, тем более, что посол хотел за них Эмиля. Ты знаешь, дорогой дед, что Савиньяки оказались прямыми наследниками какого-то принца Гаунау? А учитывая что у короля Хайнриха одни дочери, кому-то очень не нравилось, что Эмиль жив и здоров…
Я попросил у кузена устроить мою встречу с Фердинандом. К тому времени кузен уже посвятил Фердинанда в наши планы и получил от него наконец нужную бумагу: «То что сделал предъявитель сего, сделано по моему указанию и на благо Талига. Фердинанд Оллар». Фердинанду я был обязан объяснить причину действий моего отца, а возможно попросить прощения за сказанные больше года назад слова. Я рад что успел это сделать, поскольку через час после нашего разговора мой друг был убит выстрелом в голову.
Видимо, настроения моего отца оказались заразны. Тут я корю себя более всего, поскольку знал о такой вероятности и должен был всеми силами помешать этому случится. Я даже переступил через свою гордость и пошел говорить с Лионелем убеждая, что королю грозит опасность и надо обратить особое внимание на Карлиона – кажется он нестабилен и способен на бессмысленный, безумный поступок. Но Ли был убит, Леонард только вступил в должность и не мог уследить за всем. Когда я узнал о гибели короля то первой моей мыслью было конечно же, что герцог Алва, так долго изображавший его друга наконец-то сделал свой ход. Ничего не стоило намекнуть Карлиону о приказе его величества чтобы направить этого фанатичного психа в нужное русло. Скажу четно, меня потрясло такое изощренное лицемерие даже от Алвы. Оно потрясло нас всех. Ги Ариго, только что назначенный первым маршалом, не думая поднял войска на защиту королевы и наследников Фердинанда. Негодяев, рвавшихся к власти не остановило бы и убийство детей. В ставке к нам присоединился Мишель, Марсель Валме, герцог Придд, герцог Окделл, Рихард Борн, Ларс Браувер и Анри Дарзье. Там мы рассказали о наших предполагаемых мотивах убийства Фердинанда, чем довели Марселя до белой ярости. Но время шло, мы продвигались к столице, войска регента Алвы, шли нам навстречу. Мы встретились на холмистой равнине в графстве Тристрам. Войсками наших врагом командовал первый маршал Эмиль Савиньяк, нашими войсками – первый маршал Ги Ариго. Звучит более чем нелепо, но такова гражданская война. Войска регента были разбиты, я ранен в последнем бою, а наши войска подошли к столице. Гарнизон отказался открывать ворота, герцог Алва требовал дуэли, по возможности с Ги. Кузен был в такой ярости, особенно когда герцог порвал бумагу Фердинанда, что почти согласился на дуэль. Слава Создателю его успели поймать, и драться решил Вальме. Ярость не лучший советчик и Марсель погиб на дуэли. Герцога Алву взяли под стражу и судили. Он отрицал свою принадлежность к убийству короля, но королева потребовала расстрела и совет ее поддержал. Знали бы мы тогда, что несколько полков, с которыми мы сражались были из Гаунау и пришли они по просьбе герцога Алвы… Меня до сих пор мучает вопрос – сдал ли он в оплату Эмиля или все-таки какие-то остатки совести у него оставались…
После этого бежал из под стражи Сильвестр. Но я тебя уверяю, дорогой дед, он более не побеспокоит нас своими интригами.
Был создан регентский совет, куда вошел ты – временно там заседает Мишель, герцог Придд, маркиз Салина, герцог Окделл. К нашему глубокому сожалению Эгмонт погиб на дуэли почти сразу. Людвиг, который заявил об отложении Наймаринена и отказался от дуэли с Ариго, тяжело ранил Эгмонта и некоторое время поиздевавшись над ним добил. Говорят, Серж Вальме пристрелил его после. Я был назначен маршалом Юга, Эмиль – Севера. Мы рассказали ему о его возможных претензиях на престол Гаунау, но Эмиль предпочел отказаться от этой чести и подписал отречение. Сейчас у меня месяц отпуска, а после, оставив супругу в Эпине, я выдвинусь в расположение Южной армии. Возможно, в связи с внутренними беспорядками, на границах будет не спокойно и мой медовый месяц сократится. Ги Ариго отправится на север разбираться с мятежными Ноймариненами. Надеюсь на скорую встречу с тобой, мамой и братьями.
Искренне твой, Арсен Эпине, маркиз Эр-При.